23.09.2021 16:55 
514
514
Смерть миллиардера Бурлакова оборачивается нелицеприятным наследственным разделом
В российском законодательстве смена собственников – одна из самых больных тем. В мире выработаны проверенные столетиями механизмы перехода управления от одного собственника другому в результате банкротства, купли/продажи или вступления в наследство, однако, российская власть не пожелала своевременно ими воспользоваться, изобретая собственные, зачастую неработающие механизмы.
Приоритет международного законодательства всегда – сохранение бизнеса как такового, на плаву, в рабочем состоянии. Но мы пока не пошли этим путем.
В России же накоплен огромный печальный опыт банкротств, в результате которых работающие предприятия разорялись новыми собственниками, станки резались на металлолом, а цеха превращались в склады для китайской продукции. Более двадцати лет потребовалось, чтобы сельское хозяйство начало оживать после уничтожения колхозов и совхозов, когда имущество делилось между собственниками по его стоимости: одному доставался корпус от трактора, другому – мотор, а третьему – колеса.
Сейчас страна приближается к естественной смене поколения собственников, сколотивших свое состояние в «лихие девяностые». От того, насколько успешно пройдет этот процесс, зависит будущее российской экономики. Если переход прав собственности на крупный работающий бизнес будет сопровождаться такими же эксцессами, какими сопровождались недавние искусственные банкротства и рейдерские захваты, о частных инвестициях в российскую экономику придется надолго забыть. От разумного и законного решения вопроса смены собственников во многом зависит экономическая устойчивость нашего государства, справедливо пишет один из самых авторитетных российских экономистов Владислав Иноземцев.
Об актуальности проблемы наследства свидетельствуют три наиболее известных конфликта, потрясших российскую бизнес-среду за последние полтора года.
Во-первых, история покончившего жизнь самоубийством Дмитрия Босова (группа «Аллтек», контролирующая компанию «Сибантрацит», состояние оценивалось в $1,1 миллиарда). Во-вторых, дело скончавшегося от ковида при довольно странных обстоятельствах Олега Бурлакова (Стройлесбанк и лучшая в мире парусная яхта Black Pearl, $650 миллионов). В-третьих – скандал вокруг активов умершего недавно Андрея Трубникова (Natura Siberica, $500 миллионов).
Во всех этих случаях имеет место конфликт интересов прямых формальных наследников с немалым количеством дальних родственников, всевозможных менеджеров, пытающихся предстать душеприказчиками покойных, откровенных аферистов и т.п. Вокруг всякого наследственного дела большого масштаба увиваются еще крупные влиятельные лоббисты, которые желают войти в долю в обмен на решение тех или иных вопросов, касающихся раздела наследства, в силовых структурах и органах судебной власти.
Наследникам Дмитрия Босова помог суд
Дмитрий Босов владел группой «Аллтек», контролирующей компанию «Сибантрацит». Состояние бизнесмена оценивали в $1,1 миллиарда. Миллиардер покончил с собой 6 мая 2020 года, не оставив завещания. Причиной самоубийства многие близкие к покойному люди считали его затянувшийся конфликт с женой Катериной Босовой, в девичестве – Ястребовой. Обсуждается сейчас даже вопрос о возбуждении уголовного дела по статье УК РФ «Доведение до самоубийства».
Катерина была третьей женой бизнесмена. У которого – четверо детей от первых двух браков. Ситуация, когда собственник женится женщине на много лет моложе его, и потом молодая вдова претендует на большую часть наследства вопреки интересам других родственников, – классическая во многих странах. Как пишут некоторые СМИ, вдова провернула сложную схему, в результате которой ей отошло 43,285% акций бизнеса покойного супруга – половина того, что принадлежало Босову. Остальное равными долями поделили между остальными наследниками, каждому из которых досталось менее 10%.
Сыновья и родители миллиардера посчитали это несправедливым и подали иски в суд. Суд встал на их сторону, приняв во внимание то, что бизнес Босов построил ещё до того, как женился на Катерине, а та схема, в результате которой ей отошла половина акций, была реализована через три месяца после его смерти. В итоге законные наследники получают свои справедливые доли состояния и активов умершего отца и сына.
Наследство делят с помощью «решал» и сомнительных бумажек
Владелец Стройлесбанка, его состояние оценивают в $650 миллионов. Миллионер умер 21 июня 2021 года в госпитале от последствий коронавирусной инфекции.
А война между его родственниками началась почти одновременно с реанимационными мероприятиями, когда состояние больного стало терминальным. Причём началась она с борьбы за тело покойного. Которое в итоге в соответствии с законом и человеческой логикой отдали вдове, прожившей с бизнесменом в единственном браке 47 лет.
Но самое любопытное то, что на авансцене борьбы страждущих неожиданно возник в двойном образе скорбящего родственника и делового партнера усопшего ранее никому в этом качестве неизвестный муж сестры. Он заявил себя, ни много ни мало, совладельцем всего бизнеса покойного, его равноправным партнёром.
По словам Иноземцева, в деле активно действует муж сестры покойного, ныне изображающий себя чуть ли не равным с ним бизнес-партнером. «Основная» семейная линия в этом конфликте, по мнению Владислава Иноземцева, весьма запутана: Бурлаков находился в процессе развода, инициированного супругой, с 2018 года, судя по всему, по причине банального адюльтера с чрезвычайно молодой бортпроводницей частной авиакомпании. Вообще эта история очень напоминает детектив: не так давно, когда бывший предприниматель уже попадал в московскую клинику, возникали подозрения в его отравлении. Кроме того, к завещанию покойного есть ряд вопросов: и странное обнаружение документа, и его внешний вид, и представление его в суд Монако, а не российскому нотариусу, официально ведущему наследственное дело, тоже вызывают сомнения и неприятные вопросы.
Вдова и их общие дочери, несмотря на так и не завершённый бракоразводный процесс, по закону являются наследниками всего имущества мультимиллионера.
Но сестра покойного с ее нахрапистым мужем уже построили собственные планы на богатство умершего бизнесмена. Причём, как считают юристы, планы эти возникли не просто так – не обошлось здесь без участия так называемых «решал».
Правда, если всё пойдёт в рамках правового поля, у «конкурирующей фирмы» в лице сестры, ее мужа и прочей компании шансов нет никаких. Конечно, «решалы» с их влиянием могут попытаться заставить российских правоприменителей забыть про верховенство закона.
В любом случае дело обещает быть интересным и многослойным, как киевский торт. По всей видимости, в их поддержку действуют очень изобретательные юристы со всех концов бывшего СССР, которые до сих пор работают по рейдерским схемам «лихих 90-х», когда можно было «изобретать» и «находить» любые бумажки, называть их «новыми документами и обстоятельствами» в надежде, что молодая и неустойчивая российская правовая система того периода переварит и легализует любой каприз ловкого претендента на чужую собственность. Однако с тех пор прошло двадцать лет, многое изменилось в судах, их практика стала гораздо более стабильной. Правоохранительные органы России настолько окрепли, что сами диктуют правила игры и избавляются от наиболее одиозных сотрудников. Претенденты на чужое тоже становятся изобретательнее и используют иные, в том числе экзотические, юрисдикции, вроде того же княжества Монако, с помощью которого, похоже, пока можно пытаться юридически «пошалить». Вопрос лишь в том, как далеко в дебри могут зайти охотники за сокровищами, оставаясь незамеченными радарами правоохранителей.
Как отмечает адвокат семьи Бурлаковых, в недавнем прошлом российский сенатор Константин Добрынин, такие юридические трюки сейчас уже не новость.
«Конечно, последние российские тенденции вокруг борьбы за наследование крупных состояний умерших российских предпринимателей подтверждают известное изречение «что было, то и будет». Они, например, заставляют нас вспомнить такое забытое и, казалось бы, уже ушедшее в прошлое слово «схематоз», которое широко употреблялось и характеризовало методы рейдеров, применявшиеся лет двадцать тому назад.
И я прекрасно помню, как непросто было нам - юристам, действующим в правовом поле, этому «схематозу», порой переходящему в откровенное мошенничество, противостоять. Однако мы успешно защищали права собственников тогда, защитим их и сейчас. Если же говорить об интригах и скандалах вокруг имущества семьи Бурлаковых, то здесь есть и белое, и чёрное, и пока серое.
Есть семья, потерявшая главу. Эту семью охотники за чужим добром, как настоящие стервятники, пытались разрушать цинично и целенаправленно несколько лет.
И есть признаки того, что против семьи и ее прав активно действует хорошо организованная группа лиц с распределёнными ролями, заранее договорившихся о распределении добычи в случае удачного налёта падальщиков. Некоторые в этой группе выступают в амплуа убитых горем бедолаг-бессеребреников. На самом же деле они, паразитируя на семейных проблемах Бурлаковых, умышленно захватили контроль над значительной частью денег и других активов, принадлежащих семье, и удерживают их всеми доступными им способами и пытаются приумножить. Другие прилипалы, обслуживавшие бизнес Олега Бурлакова и пользовавшиеся его доверием, держатся пока в тени и играют свои роли, но стремятся к той же общей для всей группы цели. Ощущение вседозволенности играет со всеми ими вместе и по отдельности плохую шутку - действуют они юридическим и информационным нахрапом. Это видим мы, это видят люди и скоро это увидят уполномоченные органы.»
На наследство Андрея Трубникова претендуют рейдеры
Андрей Трубников, основатель и владелец Natura Siberica, скоропостижно ушёл из жизни в январе 2021-го, не оставив завещания.
«Если меня не будет, года два я даю этому бренду, потом он закроется», - сказал когда-то в одном из своих интервью Трубников. Его слова приводит The Bell (thebell.io).
Скандалы вокруг компании начались почти сразу после того, как бизнесмена похоронили. Родственники должны были выбрать управляющего, но договориться не смогли. Пока родные покойного выясняли, кто должен управлять активами, к делу по-тихому подключились компаньоны Трубникова. В группе компаний, созданной бизнесменом, сменили руководство. Говорят, что это, якобы, должно было стабилизировать обстановку и в бизнесе в целом, и в отношениях родственников. Но ситуация ещё усугубилась.
Главой стал некий человек, его знали многие – он работал с Трубниковым. Но после его назначения президентом и началось самое интересное. В один из дней ключевые сотрудники компании просто не смогли попасть на свои рабочие места. Как сообщал портал bbc.com, этим людям отключили пропуски – так охрана выполняла его указание . В ответ на это заявления «по собственному» написали более ста сотрудников. Своё желание уйти они объяснили так: не хотят работать с ним, а во главе компании хотят видеть первую жену Трубникова, являющуюся ещё и сооснователем Natura Siberica.
Эксперты же всё происходящее назвали «мягким рейдерским захватом» и попыткой «отжать» активы миллиардера у законных наследников.
Наследники, конечно, пытаются отстоять свою правоту в судах. И суд, вероятно, признает её. Правда, делить к тому времени, возможно, уже будет нечего. И, да, есть мнение, что всё происходящее началось с подачи одного из наследников. Однако, и он тоже может остаться ни с чем.
По мнению Владислава Иноземцева, налицо связь процесса перехода контроля с банальным рейдерством. Казус Natura Siberica представляется тут самым очевидным: претензии одной из трех супруг покойного основателя компании подкрепляются долями в организациях, тесно связанных с основной компанией и во многом ее контролирующих. Поэтому остальные потенциальные наследники утверждают, что фирма подверглась захвату, а управляющие компании действуют вопреки интересам потенциальных собственников.
По закону нотариус имеет право до момента распределения наследства назначить для управления активами доверительного управляющего, обладающего юридической или экономической компетенцией. Что и было сделано.
Не менее очевиден и случай Бурлаковых. Есть наследники первой очереди – официальная вдова и дочери. И куча других претендентов, чья роль сравнима с рейдерами в деле Трубникова.
Но налицо явное желание одних наследников в той или иной мере попытаться обеспечить себе контроль над активами, а других — постараться сохранить status quo до распределения наследства. В таких ситуациях наследники достаточно часто не могут согласовать единую модель поведения, каждый подозревает друг друга и старается получить максимум. От этого очень часто серьезно страдает сам бизнес, вокруг которого разворачивается борьба.
Родство в таких делах вообще ничего не значит
Три приведённые выше истории показывают, насколько несовершенны наши законы, регулирующие наследное право. Иначе как по-другому объяснить то, что требования законных наследников часто нарушают третьи лица, которые никакого отношения к бизнесу, активам, состоянию покойного наследодателя не имеют?
И три приведённые нами запутанные истории бизнес-скандалов с наследством богатых людей – только начало. Далее и количество таких дел, и их сложность будет только расти. Во всяком случае, в этом уверен Иноземцев: «Родственники и дети уже сейчас активно вовлечены в управление крупными бизнесами, и рассмотрение наследственных споров может оказаться сопряжено со значительными сложностями», - пишет Владислав Иноземцев для snob.ru.
Будут осложняться такие дела и непростыми семейными связями. Многие бизнесмены имеют вторых (а кто-то и третьих) сожительниц на стороне, от которых рождаются внебрачные дети. Часто о них законные семьи узнают уже после смерти мужа и отца.
«Не все семейные отношения бывают оформлены (при этом активно обсуждается вопрос о введении статуса гражданского партнерства, участники которого также могли бы иметь право на имущество партнера), не все дети признаны законными наследниками. В последнее время возникают даже вообще находящиеся вне любого законодательного регулирования случаи, когда наследники могут физически появиться значительное время спустя смерти владельца состояния», - считает Иноземцев и приводит пример Евгении Малашенко – дочери Игоря Малашенко и Божены Рынской, которая родилась более чем через год после кончины отца благодаря применению технологии сохранения генетического материала умершего.
Иноземцев уверен, упорядочить нормы, благодаря чему наследные дела не будут такими сложными и запутанными, а законные наследники априори будут получать положенное, можно. Рассуждая о том, как это сделать, он приводит мнение российского юриста и бывшего сенатора Константина Добрынина, участвующего в деле Олега Бурлакова.
Добрынин предлагает установить несомненный приоритет наследников первой очереди; сделать так, что все имущественные споры между бывшими супругами окончательно решались в ходе бракоразводных процессов, а также лишить наследников, имеющих доли в компаниях, права на раздел имущества в пропорциях, отличных от доли владения.
Кроме того, Владислав Иноземцев считает не менее важным вопрос о сохранности наследуемых активов.
«В отличие от передачи по наследству “обычного” движимого или недвижимого имущества, которое до оформления его должным образом на того или иного наследника не может быть отчуждено, действующие компании находятся под управлением наемных менеджеров, перед которыми в трагических ситуациях открывается масса соблазнительных возможностей. Поэтому мне кажется, что было бы правильным задуматься о принятии закона, запрещающего менеджерам с момента кончины собственника или контролирующего акционера совершать широкий спектр действий, начиная от принятия на компанию новых кредитных обязательств до отчуждения любого имущества и имущественных прав, прямо не обусловленных текущей операционной деятельностью. Все сделки такого рода должны в случае их совершения автоматически признаваться не имеющими силы, а в отношении их инициатора должно возбуждаться уголовное дело», - резюмирует экономист.
Источник: Комсомольская правда
В России же накоплен огромный печальный опыт банкротств, в результате которых работающие предприятия разорялись новыми собственниками, станки резались на металлолом, а цеха превращались в склады для китайской продукции. Более двадцати лет потребовалось, чтобы сельское хозяйство начало оживать после уничтожения колхозов и совхозов, когда имущество делилось между собственниками по его стоимости: одному доставался корпус от трактора, другому – мотор, а третьему – колеса.
Сейчас страна приближается к естественной смене поколения собственников, сколотивших свое состояние в «лихие девяностые». От того, насколько успешно пройдет этот процесс, зависит будущее российской экономики. Если переход прав собственности на крупный работающий бизнес будет сопровождаться такими же эксцессами, какими сопровождались недавние искусственные банкротства и рейдерские захваты, о частных инвестициях в российскую экономику придется надолго забыть. От разумного и законного решения вопроса смены собственников во многом зависит экономическая устойчивость нашего государства, справедливо пишет один из самых авторитетных российских экономистов Владислав Иноземцев.
Об актуальности проблемы наследства свидетельствуют три наиболее известных конфликта, потрясших российскую бизнес-среду за последние полтора года.
Во-первых, история покончившего жизнь самоубийством Дмитрия Босова (группа «Аллтек», контролирующая компанию «Сибантрацит», состояние оценивалось в $1,1 миллиарда). Во-вторых, дело скончавшегося от ковида при довольно странных обстоятельствах Олега Бурлакова (Стройлесбанк и лучшая в мире парусная яхта Black Pearl, $650 миллионов). В-третьих – скандал вокруг активов умершего недавно Андрея Трубникова (Natura Siberica, $500 миллионов).
Во всех этих случаях имеет место конфликт интересов прямых формальных наследников с немалым количеством дальних родственников, всевозможных менеджеров, пытающихся предстать душеприказчиками покойных, откровенных аферистов и т.п. Вокруг всякого наследственного дела большого масштаба увиваются еще крупные влиятельные лоббисты, которые желают войти в долю в обмен на решение тех или иных вопросов, касающихся раздела наследства, в силовых структурах и органах судебной власти.
Наследникам Дмитрия Босова помог суд
Дмитрий Босов владел группой «Аллтек», контролирующей компанию «Сибантрацит». Состояние бизнесмена оценивали в $1,1 миллиарда. Миллиардер покончил с собой 6 мая 2020 года, не оставив завещания. Причиной самоубийства многие близкие к покойному люди считали его затянувшийся конфликт с женой Катериной Босовой, в девичестве – Ястребовой. Обсуждается сейчас даже вопрос о возбуждении уголовного дела по статье УК РФ «Доведение до самоубийства».
Катерина была третьей женой бизнесмена. У которого – четверо детей от первых двух браков. Ситуация, когда собственник женится женщине на много лет моложе его, и потом молодая вдова претендует на большую часть наследства вопреки интересам других родственников, – классическая во многих странах. Как пишут некоторые СМИ, вдова провернула сложную схему, в результате которой ей отошло 43,285% акций бизнеса покойного супруга – половина того, что принадлежало Босову. Остальное равными долями поделили между остальными наследниками, каждому из которых досталось менее 10%.
Сыновья и родители миллиардера посчитали это несправедливым и подали иски в суд. Суд встал на их сторону, приняв во внимание то, что бизнес Босов построил ещё до того, как женился на Катерине, а та схема, в результате которой ей отошла половина акций, была реализована через три месяца после его смерти. В итоге законные наследники получают свои справедливые доли состояния и активов умершего отца и сына.
Наследство делят с помощью «решал» и сомнительных бумажек
Владелец Стройлесбанка, его состояние оценивают в $650 миллионов. Миллионер умер 21 июня 2021 года в госпитале от последствий коронавирусной инфекции.
А война между его родственниками началась почти одновременно с реанимационными мероприятиями, когда состояние больного стало терминальным. Причём началась она с борьбы за тело покойного. Которое в итоге в соответствии с законом и человеческой логикой отдали вдове, прожившей с бизнесменом в единственном браке 47 лет.
Но самое любопытное то, что на авансцене борьбы страждущих неожиданно возник в двойном образе скорбящего родственника и делового партнера усопшего ранее никому в этом качестве неизвестный муж сестры. Он заявил себя, ни много ни мало, совладельцем всего бизнеса покойного, его равноправным партнёром.
По словам Иноземцева, в деле активно действует муж сестры покойного, ныне изображающий себя чуть ли не равным с ним бизнес-партнером. «Основная» семейная линия в этом конфликте, по мнению Владислава Иноземцева, весьма запутана: Бурлаков находился в процессе развода, инициированного супругой, с 2018 года, судя по всему, по причине банального адюльтера с чрезвычайно молодой бортпроводницей частной авиакомпании. Вообще эта история очень напоминает детектив: не так давно, когда бывший предприниматель уже попадал в московскую клинику, возникали подозрения в его отравлении. Кроме того, к завещанию покойного есть ряд вопросов: и странное обнаружение документа, и его внешний вид, и представление его в суд Монако, а не российскому нотариусу, официально ведущему наследственное дело, тоже вызывают сомнения и неприятные вопросы.
Вдова и их общие дочери, несмотря на так и не завершённый бракоразводный процесс, по закону являются наследниками всего имущества мультимиллионера.
Но сестра покойного с ее нахрапистым мужем уже построили собственные планы на богатство умершего бизнесмена. Причём, как считают юристы, планы эти возникли не просто так – не обошлось здесь без участия так называемых «решал».
Правда, если всё пойдёт в рамках правового поля, у «конкурирующей фирмы» в лице сестры, ее мужа и прочей компании шансов нет никаких. Конечно, «решалы» с их влиянием могут попытаться заставить российских правоприменителей забыть про верховенство закона.
В любом случае дело обещает быть интересным и многослойным, как киевский торт. По всей видимости, в их поддержку действуют очень изобретательные юристы со всех концов бывшего СССР, которые до сих пор работают по рейдерским схемам «лихих 90-х», когда можно было «изобретать» и «находить» любые бумажки, называть их «новыми документами и обстоятельствами» в надежде, что молодая и неустойчивая российская правовая система того периода переварит и легализует любой каприз ловкого претендента на чужую собственность. Однако с тех пор прошло двадцать лет, многое изменилось в судах, их практика стала гораздо более стабильной. Правоохранительные органы России настолько окрепли, что сами диктуют правила игры и избавляются от наиболее одиозных сотрудников. Претенденты на чужое тоже становятся изобретательнее и используют иные, в том числе экзотические, юрисдикции, вроде того же княжества Монако, с помощью которого, похоже, пока можно пытаться юридически «пошалить». Вопрос лишь в том, как далеко в дебри могут зайти охотники за сокровищами, оставаясь незамеченными радарами правоохранителей.
Как отмечает адвокат семьи Бурлаковых, в недавнем прошлом российский сенатор Константин Добрынин, такие юридические трюки сейчас уже не новость.
«Конечно, последние российские тенденции вокруг борьбы за наследование крупных состояний умерших российских предпринимателей подтверждают известное изречение «что было, то и будет». Они, например, заставляют нас вспомнить такое забытое и, казалось бы, уже ушедшее в прошлое слово «схематоз», которое широко употреблялось и характеризовало методы рейдеров, применявшиеся лет двадцать тому назад.
И я прекрасно помню, как непросто было нам - юристам, действующим в правовом поле, этому «схематозу», порой переходящему в откровенное мошенничество, противостоять. Однако мы успешно защищали права собственников тогда, защитим их и сейчас. Если же говорить об интригах и скандалах вокруг имущества семьи Бурлаковых, то здесь есть и белое, и чёрное, и пока серое.
Есть семья, потерявшая главу. Эту семью охотники за чужим добром, как настоящие стервятники, пытались разрушать цинично и целенаправленно несколько лет.
И есть признаки того, что против семьи и ее прав активно действует хорошо организованная группа лиц с распределёнными ролями, заранее договорившихся о распределении добычи в случае удачного налёта падальщиков. Некоторые в этой группе выступают в амплуа убитых горем бедолаг-бессеребреников. На самом же деле они, паразитируя на семейных проблемах Бурлаковых, умышленно захватили контроль над значительной частью денег и других активов, принадлежащих семье, и удерживают их всеми доступными им способами и пытаются приумножить. Другие прилипалы, обслуживавшие бизнес Олега Бурлакова и пользовавшиеся его доверием, держатся пока в тени и играют свои роли, но стремятся к той же общей для всей группы цели. Ощущение вседозволенности играет со всеми ими вместе и по отдельности плохую шутку - действуют они юридическим и информационным нахрапом. Это видим мы, это видят люди и скоро это увидят уполномоченные органы.»
На наследство Андрея Трубникова претендуют рейдеры
Андрей Трубников, основатель и владелец Natura Siberica, скоропостижно ушёл из жизни в январе 2021-го, не оставив завещания.
«Если меня не будет, года два я даю этому бренду, потом он закроется», - сказал когда-то в одном из своих интервью Трубников. Его слова приводит The Bell (thebell.io).
Скандалы вокруг компании начались почти сразу после того, как бизнесмена похоронили. Родственники должны были выбрать управляющего, но договориться не смогли. Пока родные покойного выясняли, кто должен управлять активами, к делу по-тихому подключились компаньоны Трубникова. В группе компаний, созданной бизнесменом, сменили руководство. Говорят, что это, якобы, должно было стабилизировать обстановку и в бизнесе в целом, и в отношениях родственников. Но ситуация ещё усугубилась.
Главой стал некий человек, его знали многие – он работал с Трубниковым. Но после его назначения президентом и началось самое интересное. В один из дней ключевые сотрудники компании просто не смогли попасть на свои рабочие места. Как сообщал портал bbc.com, этим людям отключили пропуски – так охрана выполняла его указание . В ответ на это заявления «по собственному» написали более ста сотрудников. Своё желание уйти они объяснили так: не хотят работать с ним, а во главе компании хотят видеть первую жену Трубникова, являющуюся ещё и сооснователем Natura Siberica.
Эксперты же всё происходящее назвали «мягким рейдерским захватом» и попыткой «отжать» активы миллиардера у законных наследников.
Наследники, конечно, пытаются отстоять свою правоту в судах. И суд, вероятно, признает её. Правда, делить к тому времени, возможно, уже будет нечего. И, да, есть мнение, что всё происходящее началось с подачи одного из наследников. Однако, и он тоже может остаться ни с чем.
По мнению Владислава Иноземцева, налицо связь процесса перехода контроля с банальным рейдерством. Казус Natura Siberica представляется тут самым очевидным: претензии одной из трех супруг покойного основателя компании подкрепляются долями в организациях, тесно связанных с основной компанией и во многом ее контролирующих. Поэтому остальные потенциальные наследники утверждают, что фирма подверглась захвату, а управляющие компании действуют вопреки интересам потенциальных собственников.
По закону нотариус имеет право до момента распределения наследства назначить для управления активами доверительного управляющего, обладающего юридической или экономической компетенцией. Что и было сделано.
Не менее очевиден и случай Бурлаковых. Есть наследники первой очереди – официальная вдова и дочери. И куча других претендентов, чья роль сравнима с рейдерами в деле Трубникова.
Но налицо явное желание одних наследников в той или иной мере попытаться обеспечить себе контроль над активами, а других — постараться сохранить status quo до распределения наследства. В таких ситуациях наследники достаточно часто не могут согласовать единую модель поведения, каждый подозревает друг друга и старается получить максимум. От этого очень часто серьезно страдает сам бизнес, вокруг которого разворачивается борьба.
Родство в таких делах вообще ничего не значит
Три приведённые выше истории показывают, насколько несовершенны наши законы, регулирующие наследное право. Иначе как по-другому объяснить то, что требования законных наследников часто нарушают третьи лица, которые никакого отношения к бизнесу, активам, состоянию покойного наследодателя не имеют?
И три приведённые нами запутанные истории бизнес-скандалов с наследством богатых людей – только начало. Далее и количество таких дел, и их сложность будет только расти. Во всяком случае, в этом уверен Иноземцев: «Родственники и дети уже сейчас активно вовлечены в управление крупными бизнесами, и рассмотрение наследственных споров может оказаться сопряжено со значительными сложностями», - пишет Владислав Иноземцев для snob.ru.
Будут осложняться такие дела и непростыми семейными связями. Многие бизнесмены имеют вторых (а кто-то и третьих) сожительниц на стороне, от которых рождаются внебрачные дети. Часто о них законные семьи узнают уже после смерти мужа и отца.
«Не все семейные отношения бывают оформлены (при этом активно обсуждается вопрос о введении статуса гражданского партнерства, участники которого также могли бы иметь право на имущество партнера), не все дети признаны законными наследниками. В последнее время возникают даже вообще находящиеся вне любого законодательного регулирования случаи, когда наследники могут физически появиться значительное время спустя смерти владельца состояния», - считает Иноземцев и приводит пример Евгении Малашенко – дочери Игоря Малашенко и Божены Рынской, которая родилась более чем через год после кончины отца благодаря применению технологии сохранения генетического материала умершего.
Иноземцев уверен, упорядочить нормы, благодаря чему наследные дела не будут такими сложными и запутанными, а законные наследники априори будут получать положенное, можно. Рассуждая о том, как это сделать, он приводит мнение российского юриста и бывшего сенатора Константина Добрынина, участвующего в деле Олега Бурлакова.
Добрынин предлагает установить несомненный приоритет наследников первой очереди; сделать так, что все имущественные споры между бывшими супругами окончательно решались в ходе бракоразводных процессов, а также лишить наследников, имеющих доли в компаниях, права на раздел имущества в пропорциях, отличных от доли владения.
Кроме того, Владислав Иноземцев считает не менее важным вопрос о сохранности наследуемых активов.
«В отличие от передачи по наследству “обычного” движимого или недвижимого имущества, которое до оформления его должным образом на того или иного наследника не может быть отчуждено, действующие компании находятся под управлением наемных менеджеров, перед которыми в трагических ситуациях открывается масса соблазнительных возможностей. Поэтому мне кажется, что было бы правильным задуматься о принятии закона, запрещающего менеджерам с момента кончины собственника или контролирующего акционера совершать широкий спектр действий, начиная от принятия на компанию новых кредитных обязательств до отчуждения любого имущества и имущественных прав, прямо не обусловленных текущей операционной деятельностью. Все сделки такого рода должны в случае их совершения автоматически признаваться не имеющими силы, а в отношении их инициатора должно возбуждаться уголовное дело», - резюмирует экономист.
Источник: Комсомольская правда
